День первый.
Если бы Джин не был таким замечательным, и внимательным к окружающим, то Манабу все равно бы согласился быть с ним. Джин есть Джин, и ничто его не изменит. И если бы он был в меньшей степени заботлив, то это бы его не испортило.
Наверное, дело в обаяние?
Все произошло случайно. Как обычно это бывает, очередная пьянка, по какому поводу, Манабу уже и не помнит. Как Джин оказался в квартире Манабу, не помнил даже он сам. Наутро было ужасно неловко и стыдно, но Джин не был бы Джином, если бы не сказал, что все в порядке, что Манабу давно ему нравится, что стоит попробовать быть вместе, может что и получится.
Хотя иногда он очень жалел о своем спонтанном решении. Взять к примеру то время, когда легко можно было подхватить простуду. Обычно это случалось осенью. От всегда внимательного Джина невозможно скрыть первые симптомы, как не старайся.
Стоило в один прекрасный вечер Манабу чихнуть, и тут же обеспокоенный Джин брался за его лечение. Он никогда всерьез не воспринимал лечение антибиотиками, и всегда применял только народные средства лечения от простуды. Так его учила ныне покойная бабушка. Гены – штука сильная.
Так же было в это раз. Манабу всеми силами старается скрыть свое недомогание.
- Ты в порядке? – обеспокоенный Джин внимательно вглядывался в его лицо, и сразу становилось понятно, он подозревает.
- Все хорошо, - Манабу отнекивается, стараясь не выдать себя. Голос от простуды немного охрип, горло болит. Стоит говорить немного тише, возможно будет не так заметно.
Но на щеках слабый румянец от повышенной температуры, и Джин рядом, который вот-вот догадается, стоит ему прикоснуться ладонью горячего лба.
Вечер прошел относительно спокойно. Джин не пытал больше, Манабу только показалось, что он обо все догадывается. Самочувствие стремительно ухудшалось.
«Джин рядом, жаропонижающее на кухне. Главное не подавать виду» - мысленно Манабу дал себе установку. По телевизору показывают что-то очень интересное, но Манабу не вникал, а Джин был заинтересован, что даже не заметил, как Манабу пошел по направлению к кухне.
Дело почти сделано. Упаковка жаропонижающего была найдена там, где Манабу ее спрятал, да и вообще всю домашнюю аптечку, от Джина подальше. Осталось только налить воды в стакан, проглотить таблетку и ждать, пока не подействует.
- Я так и знал! - раздалось за спиной.
Джин. Решил проверить. Застукал на месте преступления.
Манабу обернулся. В одной руке стакан с водой, в другой – таблетка, и Джин на приличном расстоянии, так что можно успеть.
- Надо было выкинуть все, - вздыхает Джин, и делает шаг по направлению к Манабу. Нет сомнений, отберет и будет пытать своим псевдолечением.
- Не подходи! – Манабу сделал шаг назад, и вжался в столешницу. Отступать некуда.
И тогда он решается. Одно движение рукой, спасительная таблетка оказывается во рту, и Манабу запивает ее водой из стакана.
- Выплюнь! – кричит Джин, и вмиг оказывается рядом. – Неизвестно сколько они у тебя здесь валяются! – хватает за плечи и встряхивает.
Но уже поздно.
Немного успокоившись, Джин касается ладонью горячего лба Манабу, и обреченно вздыхает.
- И как давно?
- Сегодня утром.
- Почему мне не сказал?
- Ты бы начал лечить.
- Чем раньше, тем лучше, Манабу.
- Твое лечение - сплошное мучение.
- Дурак такой. - Джин берет за руку и уводит из кухни. – Я же как лучше хочу, а ты… Ты совсем меня не ценишь.
- Ну чего ты? – Успокоить своего любовника как-то надо. Джин ведь и обидеться может. Не то, чтобы он был слишком обидчивым. Даже его, казалось никогда неунывающего, можно вывести из себя.
~~~
Джин отвел Манабу в спальню, и приказал прилечь, отдохнуть. Почему именно приказал? Потому что Манабу ни в какую не хотел поддаваться.
Он прекрасно знает, что за этим последует. Лечь все-таки пришлось. Джин будет не Джин, если не заставит. Манабу забирается под одеяло, устраивается по удобнее, и начинает ждать, когда смертельные муки в лице Джина обрушатся на него.
Сам Джин покинул комнату, оставляя Манабу в одиночестве, кинув напоследок «я скоро», и не появляясь вот уже пару часов.
Манабу успевает расслабиться, потерять бдительность. Жар спал, Манабу стал чувствовать себя лучше. Все это действие жаропонижающего, которое не заставило себя долго ждать.
Что все это время делал Джин, Манабу не знает и, мягко говоря, знать не очень хочет. Было бы просто здорово, если бы за приказом «отдыхать» ничего больше не последовало. И не то, чтобы Манабу была неприятна забота Джина, нет, просто его нестандартный подход к медицине (если это можно так назвать) пугал, заставлял желудок нервно урчать и пытаться самоликвидироваться.
Когда Манабу задремал, не предчувствуя опасности, дверь в комнату распахнулась, являя Джина с подносом в руках.
Отступать некуда, позади спинка кровати. Манабу понимает это и лишь сильнее вжимается в нее, в надежде слиться с ней.
Желудок издает жалобные урчания, предчувствуя опасность. Манабу прекрасно помнит, как было до этого. Помнит, и остерегается, и на чашку стоющую на подносе смотрит с недоверием.
Тогда Манабу свалила такая же заурядная простуда. И Джин, конечно же, вызвался поставить на ноги любовника. Обещался, что все пройдет быстро и безболезненно. В итоге, после такой вот чашечки какого-то варева Манабу рвало целый вечер, а Джин извинялся, говорил, что напутал что-то в бабушкином рецепте. Когда Манабу перестало выворачивать наизнанку, он пообещал убить Джина сразу после того как поправится.
Или же взять, к примеру, тот случай, когда Джин неправильно рассчитал дозу какой-то особой настойки, да и вообще смешал травы, которые вместе смешивать нельзя, как оказалось. Манабу пришлось лечиться одновременно и от кашля, и от аллергии.
Вот и сейчас дымящаяся кружка таила в себе неведомую хрень, которая грозила обернуться черт знает чем. От чего в этот раз придется лечиться? Аллергия? Несварение желудка? Или еще что похуже?
- Вот, - Джин ставит поднос на тумбочку, и присаживается на край кровати. – Прости, что так долго. Я лидеру позвонил и сказал, что нас не будет пару дней.
«Нас?!»
Джин берет кружку с подноса, и передает ее в руки Манабу.
Цвет жидкости коричневато-зеленый, на поверхности плавают какие-то кружочки бардового цвета неизвестного происхождения, а запах непередаваемый, ни на что не похожий.
- Это что? – не отрываясь от кружки, поинтересовался Манабу.
- Чай, - с невозмутимым видом заверил Джин.
- Только чай?
- Нуу, - Джин замялся, придумывая как объяснить, что это лишь для блага, что в этот раз ничего плохого не произойдет. – Так кое-какие травы… Ты пей, ничего плохого не случится.
От этого «ничего не случится» холодок по спине пробегает. Собравшись с мыслями, Манабу делает маленький глоток под пристальным взглядом Джина, но сразу не глотает. Вкус у варева такой же странный, как и запах: сперва сладкий, затем терпкий, потом горчит.
Если бы Джин не сидел рядом, и не смотрел на него так внимательно, Манабу бы обязательно выплюнул обратно в кружку, или вовсе не стал бы пить это. Но чуду не велено произойти, и Джин будет наблюдать до последнего.
~~~
Сок малины с сахаром - хорошее освежающее питье при высокой температуре.
Больше покоя и отдыха. Лежите, отдыхайте, расслабляйтесь.
День второй.
Манабу пытается понять, где же он так накосячил, что ему достался такой не в меру заботливый любовник, в то время как Джин с ложкой в руке уже в течение пятнадцати минут уговаривает его открыть рот, и добровольно съесть какую-то странного цвета субстанцию, которую он окрестил «полезной».
- Это вареный лимон с медом, смягчает боль в горле, - объяснялся Джин.
- А ты хоть сам пробовал жрать подобную хрень?! – возмущался Манабу.
- Речь сейчас идет о твоем здоровье, а не о вкусовых качествах…
- Сам попробуй, а потом другим предлагай!
Манабу был на взводе. Вот уже второй день Джин поит его различными травяными настоями, а теперь еще решил накормить чем-то скверно выглядящим. Манабу уверен, вкус у «этого» такой же скверный.
Когда Джин утром куда-то пропал, позже выяснилось, что он всего лишь ходил в магазин, Манабу обнаружил, что все содержимое аптечки куда-то таинственным образом исчезло вместе с самой аптечкой. Гадать долго не пришлось, да и не стоило. Джин избавился от всего, под частую даже бинты не пощадил.
Тем же вечером Джин объявил, что снижению температуры способствует обертывание в ткань, вымоченную в уксусе. На что Манабу ответил твердое "Нет!" и закрыл дверь в спальню.
~~~
Для избегания простуды уклоняйтесь от холода, сырости и сквозняков.
День третий.
На сообщение «Казу, помоги! Он пытается меня отравить!», лидер ответил «Послезавтра жду на репетиции». Жестоко и несправедливо! А еще друг называется. Помощи ждать неоткуда. Сбежать тоже не получится.
На третий день в меню для Манабу входили: имбирь с медом, чай из отвара стеблей малины, а из человеческой пищи – куриный бульон.
Манабу безумно хотел поскорее выздороветь. Хоть на третий день его "лечения-мучения" и стали видны улучшения самочувствия, то все это омрачалось неведомой дрянью, которой пичкал его Джин.
Думать о том, что все-таки методы Джина действительно помогают, гордость не позволяла. Чувствовать себя жертвой куда выгоднее.
Может, стоит перестать ворчать и поблагодарить за теплоту и заботу?..
~~~
Постарайтесь как можно меньше есть, но как можно больше пить - травяные чаи, соки.
День четвертый.
Смешайте сок редьки и моркови с молоком и медом. Принимать по одной столовой ложке шесть раз в день. Отличное сочетание для лечения больного горла. Не стоит добавлять меда больше, чем нужно. Это способствует ухудшению настроения и, в редких случаях, приводит к ссоре с любимым человеком.
- Я не буду это пить! – оповестил голос Манабу из ванной.
- Чего ты как маленький? Я же не укол тебе делать собираюсь! - Джин в течение десяти минут пытался уговорить Манабу выйти, и по-хорошему принять чудодейственное средство.
- Дай мне спокойно сдохнуть! – гитарист в свою очередь держал оборону, и собирался переждать в ванной, пока Джин от него не отстанет.
- Не драматизируй. От простуды еще никто не умирал.
Сперва он позеленел, потом прополоскал рот водой из-под крана, и молча заперся в ванной. Ясное дело, это стало последней каплей.
- Манабу, - позвал Джин, перестав колотить в дверь, - слышишь? Мне надоело!
Манабу не понял, что конкретно ему надоело: ломиться в дверь или… не уж то лечить надоело?
- Я стараюсь ради тебя, а ты… Вредный, капризный, и плюс ко всему эгоист!
После того как входная дверь громко хлопнула, Манабу понял, что Джин не шутит. Они и раньше ссорились, но Джин еще никогда не уходил.
И конечно же Манабу не придумал ничего лучше, как идти за ним пока еще не поздно. Совсем забыв о куртке, он чуть ли не бегом вылетел из квартиры. Только бы успеть. Только не далеко успел уйти. Спускаясь по лестнице, Манабу еще несколько раз успел передумать. Зачем ему это нужно? Может, им стоит отдохнуть друг от друга? Да, Джин бывает просто невыносим, из-за чего хочется разбить стакан об его голову, или что потяжелее. Но для Манабу день, проведенный без Джина даже представить страшно. В конце концов, что он будет делать без такого привычного "Доброе утро!" и поцелуя в щечку каждый день?
Искать долго не пришлось, хотя бы потому что Джин далеко не ушел. Он сидел на лавочке и курил, и выглядел как-то подавленно.
Манабу сел рядом, не зная что сказать. Ясно одно, Джин ждет извинений.
- Прости. - все, что смог сказать Манабу, но Джин молчал, и не обращая внимания, продолжал курить.
- Ты без куртки. Замерзнешь, дурак. - выкинув окурок, Джин притянул Манабу ближе к себе, и обнял, согревая своим теплом. Без лишних слов было ясно, что Манабу прощен.
~~~
Прошло уже достаточно времени с момента ссоры, которую оба успели забыть. Манабу выздоровел, а Джин до сих пор подсовывал ему чай с добавлением различных трав, но уже не так настойчиво.
В тот злополучный день лидер очень часто лажал, что было на него не похоже. Поставив гитару на стойку, он предложил сделать небольшой перерыв. Руи и Бё сразу умчались то ли курить, то ли за кофе.
- Казуки, ты заболел? Бледный какой-то. - поинтересовался внимательный Джин.
- Да, кажется. - Казуки устало рухнул на диван. Выглядел он и вправду скверно.
- Так чего же ты здесь расселся? Живо домой! - зачастил Джин.
- Манабу, ты не против если я пару дней поживу у Казуки?
Манабу все это время не участвующий в разговоре переводил обеспокоенный взгляд с одного на другого. Надо предупредить лидера о том на что он подписался пока еще не поздно.
- Казуки, беги!
